Федор Глинка родился 8 июня 1786 года в имении Сутоки Смоленской губернии. Его отец Николай Глинка был отставным капитаном. В 1780 году во время своего путешествия дом Глинок посетила Екатерина Вторая, по желанию которой старший сын Сергей был записан в Сухопутный кадетский корпус. Там же стал учиться и Федор (закончил образование в 1803 году). В 1805 году Глинка стал адъютантом популярного генерала Михаила Милорадовича, сподвижника Суворова и Кутузова, и принял участие в войне против Наполеона (1805-1806), сражался при Аустерлице. После завершения кампании Глинка вышел в отставку и посвятил себя литературным занятиям. Так, он стал сотрудничать в издаваемом братом Сергеем журнале «Русский вестник». В 1808 году были опубликованы и его «Письма русского офицера о Польше, австрийских владениях и Венгрии с подробным описанием похода россиян противу французов в 1805 и 1806 гг.». Совершенное же в 1810-1811 гг. путешествие по Смоленской, Тверской, Московской, Киевский и Черниговской губерниям вдохновило его на «Замечания, мысли и рассуждения во время поездки в некоторые отечественные губернии».
Во время вторжения французских войск в Россию в 1812 году Глинка возвращается в армию, участвует в Бородинской битве, а затем под командованием генерала Милорадовича и в европейском походе 1813-1814. гг. Новые военные впечатления Глинки отразились в новом, значительно дополненном издании его «Писем русского офицера», которые вышли в 1815-1816 гг. в восьми томах и имели большой читательский успех.
После окончания войны Глинка состоял при Гвардейском штабе, возглавлял издание «Военного журнала» и был заведующим канцелярией при своем военном шефе Милорадовиче, который к тому времени сделался военным генерал-губернатором Петербурга. Упрочняется и его положение на литературном поприще: в 1816 году Глинка вступает в Вольное общество любителей российской словесности, а в 1819-1825 гг. становится его председателем. Глинка посещает заседания литературного общества «Зеленая лампа», а в 1819 году находится и среди членов «Журнального общества» Николая Тургенева. В 1816 году Глинка был принят в декабристский Союз Спасения, а в 1818 – в Союз Благоденствия. Политическая программа Глинки была по сравнению с другими лидерами декабристского движения довольно-таки умеренной: он высказывался как сторонник конституционной монархии, предлагая отдать трон жене Александра Первого. Несмотря на разногласия во взглядах другие декабристы, например, Рылеев доверяли Глинке и считали его своим человеком.
После восстания 1825 года (в ходе которого был, кстати, убит его начальник Милорадович) Глинка был арестован и заключен в Петропавловскую крепость, а впоследствии сослан в Олонецкую губернию, где занял должность советника местного правления. В 1830 году он занял такую же должность в Твери, а в октябре 1834 года ему было уже разрешено выйти в отставку и поселиться в Москве. В последний период своей жизни Глинка много занимается филантропией, общественными делами и археологией, а его творческая продуктивность значительно снижается. Умер Глинка 11 февраля 1880 года в Твери и был похоронен с почестями как участник войны 1812 года.
Творчество
И в жизни, и в творчестве Глинка проявил себя независимым и оригинальным человеком. Характеризуя свое мировоззрение, поэт писал: «Я не классик и не романтик, а что-то сам не знаю, как назвать». Действительно, в разных произведениях автора выражаются те или иные стилевые особенности и предпочтения. Для литературной позиции Глинки существенна позитивная ориентация на опыт литературы 18 века, на поэтическое использование архаизмов, славянизмов и библейских выражений. В своих «Замечания о языке славянском и русском, или светском наречии» (1819) он находит в славянском языке «возвышенные и величественные красоты, искусное и правильное сочетание слов». Такая поэтика лучше всего подходила для создания пафосных и патриотических текстов. Уже первое стихотворение Глинки, «Глас патриота» (1807) соответствует принципам архаического стиля. В этом отношении Глинку можно считать продолжателем традиций Державина и Ломоносова. Последний особенно важен для творческого пути Глинки: о Ломоносове поэт пишет не только одно из своих последних стихотворений, но и вслед за ним создает стихотворное переложение восьмой главы книги «Иова». С державинской одой «Бог» перекликается его «Гимн величию и спокойствию Божию». Глинка признавал, что его поэзия не придется по вкусу его веку, так как «она жестка и темна, не посыпана тем сахаром, который льстит современному вкусу». Вильгельм Кюхельбекер писал о Глинке-поэте, что он «и однообразен, и темен, и нередко странен», но любил его за то, что «он идет своим путем».
Поэзия и творчество вообще имело для Глинки явно выраженную цель: способствовать восстановлению и распространению нравственности. Произведения должны были побуждать читателей задуматься о моральном уроке и оказывать содействие улучшению нравов. Но в отличие от авторов 18 столетия Глинка опирался не на философию просвещения, а на религиозное чувство. Дидактическое сочетание обращения к библейской тематике и гражданских мотивов лучше всего проявлялось в сборнике «Опыты священной поэзии» (1826) или в «Опытах аллегорий, или иносказательных описаний, в стихах и в прозе» (1825), о которых Александр Бестужев писал, что они «благоухают нравственностью». Высокое религиозное начало смешивалась в творчестве Глинки с явлениями бытового порядка, что давало поводы к насмешкам и иронии. Называвший Глинку «великодушным гражданином» Пушкин критично относился к опытам подобного рода. Религиозная тематика сделалась главнейшей в позднем творчестве Глинки: неоцененными критикой стали «Иов» (1859) и апокрифическая поэма о распятом Христе «Таинственная капля» (1861, Берлин).
Глинка является также автором военных стихотворений, трагедия «Вельзен, или Освобожденная Голландия» (1808), народной повести «Лука да Марья» (1818), воспоминаний о Карамзине, Пушкине и Рылееве. Отдельно следует упомянуть его «карельские» поэмы и описания путешествий.
Находясь в ссылке в Олонецкой губернии, Глинка обращается к местному народному творчеству: после того как профессор Андрей Шегрен познакомил его с финской поэзией, поэт попытался переложить на русский язык фрагменты «Калевалы». Его интересуют народные предания и легенды. В 1832 году в «Северных цветах» при помощи Пушкина были опубликованы два отрывка из поэмы Глинки «Дева карельских лесов», а в 1830 году вышла «Карелия, или Заточение Марфы Иоанновны Романовой». Пушкина, как и многих других читателей, поэмы в первую очередь привлекли описаниями природы, жизни и нравов карелов, между тем как сюжетная составляющая поэм, хотя и необычайно сложная, как в «Карелии», отступала на второй план. В этих двух произведениях Глинка описывает природу края в суровом оссиановском духе, в значительной мере пользуется местными преданиями и сказками. История любви военного и девушки-финки не является его новшеством: до Глинки такой сюжет использовал Евгений Баратынский в своей «Эде». Центральным действующим персонажем следующей поэмы, «Карелии», является сосланная Борисом Годуновым мать будущего царя Михаила Романова, но, тем не менее, все произведение распадается на отдельные эпизоды: трагическая любовная история одного грека, сказки о богатырях, рассуждения монаха-отшельника.
Глинка как автор записок о путешествиях известен прежде всего двумя книгами: «Письмами русского офицера» и их своеобразным продолжением, «Письмами к другу» (1816). Этими произведениями Глинка продолжает традицию, заложенную еще Карамзиным, но со значительными отличиями. Повествователь «Писем русского офицера» - военный, вынужденный записывать свои письма в промежутках между сражениями и в походах, чем объясняется хронологическая сбивчивость, краткость и мнимая недоработанность текста. Офицер как «путешественник поневоле» чаще всего описывает военные действия (отступления и занятия городов, пребывания на постое и сражения), но в письмах много внимания уделено не только ужасам войны, но и поиску эстетических впечатлений (посещение Дрезденской галереи, описания природы). Повествователь не скрывает своих патриотических эмоций и склонен в значительной мере демонизировать французов: негативной оценки удостаиваются не только действия наполеоновских войск, но и французы как нация, французская культура как сорняк, пустивший свои корни в России и мешающий ее культурному развитию. Образ француза как «прелестного каннибала» получает двоякое воплощение: это и мародерствующий солдат, питающийся телами павших товарищей, но и любой французский наставник, развращающий молодые умы. Наибольшую симпатию вызывают у автора немцы: в особенности много страниц он уделяют идиллическому описанию саксонских нравов: его привлекает спокойная красота и домовитость местных девушек, чистота и опрятность жилищ, высокий уровень образования и внутреннее достоинство местных жителей. Завершает произведение описание Парижа как города греха и соблазнов, хотя Глинка отдает должное французскому театру и устройству многих общественных заведений (например, Инвалидного дома).
«Письма другу» представляют собой путевые заметки о путешествии в пределах Российской империи. Особый интерес представляют те письма, в которых описывается Прибалтика. Как и многие другие русские путешественники, Глинка отмечает спокойствие и размеренность жизни остзейских немцев, подчеркивая ее неизменность, монотонность. Взяв в качестве примере рижское Немецкое собрание, он пишет: «В самом деле тут такая тишина, такое единообразие и такая точная определенность в разговорах и поступках, что порядок, установленный условными законами сего общества, можно сравнить только с ходом самых верных часов. Что видишь сегодня, то увидишь завтра и через год: ветреный француз умер бы от скуки, а степенные немцы здесь наслаждаются». Побывав в Дерпте, путешественник находит его «красивым и приятным». Отдельного описания удостаивается Чудское озеро.
В своей характеристике местных жителей Глинка не вдается в подробности и, кажется, не различает эстонцев и финнов, именуя и тех, и других сами и суоми. Восприятие эстонских крестьян во многом укладывается в рамки романтического сознания: эстонцы, финны, древние викинги, о которых моментально заходит речь, образуют для путешественника нечто единое целое. Такой взгляд можно было бы назвать литературным: автор ссылается не только на мифы и легенды, но и исторические и географические исследования. В тех небольших деталях, которые выделяет Глинка, в первую очередь заметна попытка увязать современность с романтически реконструированным прошлым: он замечает богатство серебряных украшений эстонок и полагает, что «свободный путешественник, конечно, мог бы отыскать на некоторых из сих нагрудников древнейшие, может быть, еще рунические надписи и даже языческие изображения». Одежда крестьян напоминает ему одеяние рыцаря из дома рижских «братьев-чергоглавцев» в Риге, и даже белый цвет волос связывается у него с литературными образами: «Побывав в здешних сторонах, поверишь, что волосы могут быть и белы, и желты, и сребровидны. Что читал в северной Эдде и Оссиане, то вижу теперь на всяком шагу».
В отличие от других авторов, в том числе и Карамзина, который писал об эстонцах с позиций остзейских немцев, Глинка не склонен замечать в них грубые или невежественные черты. Даже наоборот. «Нравы их (эстонцев – Б.В.) просты, но совсем не так грубы, как некоторые думают. Они вообще очень кротки, пока их не озлобишь. Гостеприимство есть домашняя добродетель их. Они набожны и тверды в исповедании лютеранском». В этом описании характера эстонцев есть некоторое влияние представлений Глинки о немецких нравах, по сути, автор переносит на эстонцев те же идеалы гостеприимства, домовитости и простоты.
Федор Глинка вошел в историю литературы как неутомимый писатель-путешественник, много сделавший для развития жанра записок о путешествиях. Его религиозное творчество до сих пор не оценено в должной мере. Написанные им в ссылке поэмы открыли для русской публики Карелию и усилили интерес к романтической северной экзотике. В контексте этого интереса следует рассматривать и то немногое, что написано Глинкой об Эстонии.
Борис Вейзенен
