Johann Wilhelm Ludwig Luce (1756 ? – 1842)ОбзорБиографияИоганн Вильгельм Людвиг (фон) Люце родился 14 (25) августа 1750 (по другим данным 1756) года в Германии, в Брауншвейге, в семье почтмейстера из Хассельфельде. Явившись на свет немногим раньше положенного времени, он все детство страдал из-за разных проблем со здоровьем, которые были в резком противоречии с его необычайно живым характером. Талантливого мальчика заметили рано, поэтому ему удалось попасть учиться в приходскую школу Хальбертштадта (1769-74). Окончив школу, Люце продолжил по настоянию родителей занятия теологией в Геттингенском и Хельмштедском университетах (1774-77). Завершив образование, Люце решил немного повидать мир. Поэтому он отказался от многих хороших рабочих предложений в Германии и осенью 1781 года отправился в Роотсикюла (Rotziküll) на Сааремаа, чтобы стать домашним учителем для детей капитана Отто Вольдемара фон Штакелберга. На самом деле у него не было намерения остаться здесь на долгое время, но вышло иначе. Ему сделали разные предложения взять место пастора. Сомневаясь в своей пригодности, Люце даже заболел, но со второго предложения все-таки взял на себя руководства приходом Пюха (Pyha) (1783). Сомнения в Священном Писании и развивающаяся депрессия довели его, наконец, до того, что он бросил в 1785 году свою должность и приобрел поместье в Лахетагузе (Lahhentagge), где скоро поправился. Через пару лет умерла жена Люце. Так как смерть жены была обусловлена мизерными возможностями получить на Сааремаа врачебную помощь, то Люце снова уехал в Германию и стал изучать в университетах Геттингена и Эрфурта медицину (1789-92). После завершения учебы он вернулся на Сааремаа и купил себе и имение Пильгузе (Hoheneichen). Практиковать в качестве врача он сперва не мог. Для этого он получил разрешение только после сдачи врачебного экзамена в Петербугре в 1801 году. Он продал Пильгузе, отдал Лахетагузе под аренду и переехал жить в Курессааре (Arensburg), где под его руководством была первоначально городская аптека, а позднее он стал школьным инспектором (1804-20). В 1799-1810 гг. Люце был куратором и врачом строящегося на островке Тори госпиталя. В 1795 году он выслужился до дворянства. Женился во второй раз. Помимо этого, Люце состоял в комиссии, определяющей нагрузки крестьян, и основал кружок для развития немецкой экономической жизни. Последние годы своей длинной жизни он провел в Каарма (Karmel), где умер в 1842 году. Люце похоронен на кладбище Кудьяпе (Kudjapae) в Курессааре. Литературная и эстофильская деятельностьМногие, кто писали о жизни Люце, находили, что приехавший из-за рубежа человек сделался большим патриотом Сааремаа, чем большинство местных жителей. Он ощущал живой интерес к топографии, флоре, этнографии, истории и языковым особенностям Сааремаа и давал советы по сохранению здоровья и улучшению хозяйственных условий, приводя в качестве примера предпринятые в его имениях опыты. Эти интересы отразились в его многочисленных работах, число которых впечатляюще – более пятидесяти коротких или пространных сочинений. В своих эстоноязычных трудах Люце пропагандировал, прежде всего, выращивание и использование разных культур и местных растений, что должно было способствовать настольному обогащению, развеять связанные с монокультурным выращиванием экономические риски и беды со здоровьем (смотри, например, „Nou ja abbi, kui waesus ja nälg käe on“ 1818). С самого начала Люце был сотрудником „Beiträge“ Иоганна Генриха Розенплянтера. Он опубликовал собранные на Сааремаа примеры слов и загадки, брал слово в вопросах орфографии, морфологии и семантики и рецензировал выходящие книги. Самой важной работой Люце для этого издания можно считать вышедшую в 1815 в четвертой тетради статью „Vorschlag zu einer ehstnischen Gesellschaft“, где он сделал предложение создать для изучения и развития эстонского языка эстонский кружок. Сочинение представляет собой хвалу эстонскому языку и его возможностям и призыв к его более смелому использованию и культивированию. Эстонцы показаны в статье как остроумные носители языка, что сильно отличается от взглядов Фридриха Густава Арвелиуса, который в своем труде „Über die Kultur der ehstnischen Sprache“ порицает эстонцев за небрежное и случайное использование языка, звучание которого считает диким. Люце же полагает, что эстонский язык необычайно подходит для поэзии, является музыкальным и в своей сонорности не уступает итальянскому и испанскому языкам, но и не превосходит их. Этим заявлением он положил начало топосу, распространенному среди эстонцев и по сей день. Наконец, Люце сам реализовал свое предложение, основав в 1817 году Курессаарский Эстонский кружок, важность которого подчеркнул Ф.Туглас, заметив, что он был «нашей первой официально подтвержденной литературной организацией» („Meie kirjanduse ühisharrastusest…“, стр. 88). Самым важным вкладом Люце в историю эстонской литературы является, без сомнения, его труд „Sarema Jutto ramat“ (I часть 1807, II часть 1812). Как и в случае с „Ramma Josep“ Арвелиуса эта книга является трудом дидактической направленности рационалистического мировоззрения. Схожи книги в общей идее рассказов, заглавиях и даже в развитии сюжета и использованных мотивах (например, покорный слуга как просветитель своих единородцев, использованный еще и Фридрихом Вильгельмом Вильманом). В отличие от Арвелиуса Люце не использовал за образец при написании своей книги какой-то конкретный труд, но сочинил свои рассказы сам, взяв за основание условия Сааремаа и исходя из «общего арсенала рационалистической литератукры» (Vinkel, J. W. L. Luce kultuuriline …, стр. 226), чем объясняется и сходство с Арвелиусом. Люце призывает крестьян своими рассказами к предприимчивости, к умеренности при употреблении алкоголя, моральному поведению, оставляет развитие семейной жизни на плечи женщины, увещевает быть богобоязненными и послушными властям. Он пытается создать более доверительные отношения между крестьянами и помещиками, подчеркивая, что помещик заинтересован в благополучии народа своего уезда, так как это приносит богатство и ему самому. Люце пытается показать, что верная служба не останется без заслуженной награды и признания. Если же взглянуть на немецкоязычное творчество Люце – на сборники эпиграмм „Lappalien“ (1783–88) и „Sinngedichte“ (1791), то там открывается куда более критическое отношение к дворянам. Здесь прослеживается очень характерная для прибалтийской литературы черта: критика по отношению к высшим классам была возможна только на немецком языке в самих высших классах, перемещения же самокритики через сословные и языковые границы старались избегать. Кайрит Каур |